Они шли дальше, все медленнее и медленнее. Лыжи изрядно помогали, но меньше, чем в начале пути. Курво был уверен, что рано или поздно их придется сжечь.
И вот этот день настал. Просто утром Турко не смог подняться на ноги. Атаринке бросился к брату, обнял, пытаясь отдать хоть немного тепла и сил. Того сотрясал жуткий кашель, хуже, чем когда-либо прежде. Аралин тоже подбежал, но сделать ничего не мог. Когда Турко чуть полегчало, Курво оглядел отряд.
- Пора разводить костер, - мрачно сказал он и кинул на снег лыжи и палки. Аралин последовал его примеру. Хоть горячей водой отпоить брата.
- Турко, ты свои оставь, - попросил Атаринке. - Носилки будут.
Было очевидно, что брата придется тащить. Поднять бы они его не подняли бы даже вдвоем, но оставались волокуши. На это обоих нолдор хватило бы.

- Грустно, - кивнул Курво. - А есть варианты?
Могло бы быть и хуже. Он вспомнил, как шипела, плавясь, отцовская фибула. Это было больнее... Пальцы Атаринке стиснули рукоять меча. Тот вернул силы, вдохнул огонь в глаза.
Лыжи горели долго, хватило напиться и Турко, и Курво, и Аралину. Оба понимали, что не должны свалиться - правда, ни тот, ни другой не тронули отвар. Хватило и горячей воды.
Заставлять или уговаривать брата Куруфинвэ не стал. Просто шел рядом, ежеминутно готовясь подхватить. Эльфы умеют ходить по снегу, не проваливаясь, даже не оставляя следов. Сейчас это умение пригождалось. Вот только... горячая вода не спасла, и Аралин через пару часов сломался - рухнул на колени, зайдясь жутким кашлем, который уже не в силах был скрывать. Кровь текла по щеке тоненькой струйкой.

Аралин отчаянно пытался перевести дыхание, вцепившись в руки лорда. Он не впервые отходил от кашля, к тому же, по примеру Куруфинвэ, носил свою флягу за пазухой - от нее было холодно, зато вода хранилась теплой. Так что сейчас он просто отпил несколько глотков, утерся, оставив на рукаве темные разводы крови и сплюнул на снег.
- Я не сдамся, милорд, - так же хрипло, как Атаринке, ответил он. - Мне не нужен отдых... я могу идти.
Курво молча кивнул. Он знал слишком хорошо, как после такого приступа можно вскочить и побежать, если очень надо.
- Отпусти его,
Равнодушный голос майэ - нет, не разозлил Курво. Скорее, подтвердил все его мысли об айнур вообще. Он подошел к Нэнхен и спокойно, без эмоций, с размаху ударил ее по лицу.
- Заткнись.
Ей могла быть безразлична судьба этого нолдо - но не Курво. К тому же он хорошо помнил, что майэ говорила Турко. Да, раскашляйся он, ему велели бы жить ради брата... Равнодушная тварь. Майэ.
Атаринке кивнул медведю и пошел на поиски ближайшей полыньи. Все равно отдохнуть стоило.

Аралин благодарно посмотрел на лорда, не находя слов. Если бы его оттолкнули сейчас, он и в самом деле просто умер бы. Не отпустил фэа, а... замерз бы насмерть или провалился бы в полынью. Не специально, а лишь потому, что в жизни не стало бы смысла. А за гранью его ждала лишь вечная тюрьма.
Курво холодно и бесстрастно смотрел в лицо Нэнхен. Он видел, что она отчасти признает его правоту... и это давало надежду на то, что она хоть когда-нибудь что-нибудь поймет. Но ничего больше он сказать не успел - налетел Турко.
Когда руки брата вцепились ему в плечи, Атаринке застыл от удивления. Прежде они не ссорились... точнее, он мог закричать на Тьелкормо, но не наоборот. На мгновение Куруфинвэ показалось, что брат его ударит, но тот, напротив, отстранился. И замкнулся.
Атаринке все так же молча осел на снег. Только когда брат пропал из виду, позволил себе откашляться как следует.
Был ли он виноват? Бить женщину - недостойно. Здесь Турко прав. И он был безусловно прав, вступаясь за жену. Но слова Нэнхен были абсолютно недопустимы. А вела она себя не как женщина, а как мужчина, тем самым теряя все свои права... не говоря уже о том, что она была сильнее. Так что и правило "не трогать слабого" не могло применяться здесь.
Перед братом Курво готов был извиниться. Но - не перед майэ. Здесь он вины не чувствовал и не признавал. Хотя понимал, что брат вправе потребовать и извинений перед женой...
Идти искать Турко было бессмысленно. Тот унесся на охоту, а за лордом поспешил Аралин. Стоило подождать их возвращения.

Курво сидел, не двигаясь, дожидался брата. На волосах намерзала изморозь, но он даже не поднял руку стряхнуть снег. Горько было, стыдно и муторно. Хуже всего от того, что прав он был. А брата оскорбил.
Сзади неслышно подошла Нэнхен. Атаринке поднял глаза, выслушал майэ по-прежнему бесстрастно.
- Да, - кивнул он. - Аралин из тех, кто предан до конца. Смысл его жизни сейчас - в лорде. Я был почти таким же... когда умер отец, умерла половина меня. Я слепил тогда себя из обломков, осколков. Но у меня были и другие цели, мотивы, обязательства, даже чувства. А у Аралина - только брат и лорд.
Он помолчал немного и добавил:
- Ты ударила его больнее, чем я тебя.
Курво провел рукой по волосам, стряхивая нападавший снег, и подошел к майэ.
И я больше не позволю себе решать за других.
Нолдо наклонил голову.
- Прости меня. Я не имел права поднимать на тебя руку.
Но она, кажется, поняла главное. Если сумеет сдержать свое слово, дальше будет легче.

Аралин, конечно, не догнал лорда, но упрямо шел по следу лыж. Он бежал бы, но боялся, что не хватит сил. Услышав позади тяжелое сопение, обернулся - его догнал медведь. Нолдо прищурился.
- Ты что?
Зверь был явно чем-то обеспокоен.
- Боишься, с ним что-то случилось?
В голосе Аралина зазвенела тревога. Судя по морде медведя, тот тоже опасался, так что нолдо ускорился было, но понял, что сил не хватит. Зверь толкнул его мордой, что-то пытаясь сказать. Не сразу, но нолдо сообразил, в чем дело, и неуклюже взобрался верхом.
Дальше двигаться они стали гораздо быстрее. Медведь, несмотря на внешнюю неповоротливость, двигался легко и довольно шустро. Они спешили по следу лыж, пока не дошли до места, где явно произошла схватка. Причем победителем вышел Туркафинвэ, но тяжелую добычу он поволок не к лагерю, а неизвестно куда. Пришлось спешить по следу. 
Когда они догнали наконец лорда, Аралин соскочил со своего "коня" и кинулся на помощь.
- Давайте я помогу, милорд, - он ухватился за бивни. - А вы отдохните, прошу вас.
Медведь помотал головой и затопал в совершенно непонятном направлении, явно показывая кратчайшую дорогу к стоянке. Аралин пошел за ним.

Аралин только собрался заспорить, но медедь решил за всех. Так что обратно оба нолдо шли налегке. Добравшись до стоянки, Аралин ласково потрепал помощника по загривку, тот гордо заурчал.
Курво поднял было голову, когда вернулся брат, но тот будто его и не заметил. Извиняться Атаринке не намеревался, но как-то налаживать отношения надо было.
-Я признаю свою неправоту.
Аралин вскинул брови, поглядел на майэ, коротко поклонился и отвернулся. Для него эта женщина практически не существовала... хотя слова ее ударили сегодня так больно, что забыть их нолдо не смог бы. Да, для нее он был всего лишь орудием - надоел, непригоден стал - выбросить. Айнур всегда так относились к эльдар. Но если когда-нибудь лорд прислушается к жене?.. Нет, поверить в такое Аралин не мог.
Курво поднял глаза только тогда, когда на плечо легла рука брата.
- Я в порядке, - так же спокойно, будто ничего не случилось, ответил он. Ничего объяснять он не хотел и не считал нужным. - Как ты-то?
А вот горячая еда была всем очень кстати. И костер тоже.

Курво прижался к брату, удобно откинув голову ему на плечо.
- Я не злюсь... мне - не за что. Я неправ был, знаю, но... может, она наконец что-то поймет. Понимаешь, Аралину ведь очень больно было. С ним, как с вещью. Он не простил и никогда не простит... Здесь дело не в том, что не со зла, а в том, что она считает себя истиной в последней инстанции. Не в первый раз ведь так.
В прошлый раз, когда Нэнхен вот так же походя ударила Турко, Атаринке всего лишь пригрозил. Сейчас - выполнил угрозу. И не стыдился своего поступка - особенно, если бы она не была женой Турко. Только это и было неправильным.
Ужин прошел спокойно. Аралин привычно не выдавал своих чувств, маска, казалось, давно уже приросла к его лицу, чуть ли не заменив истинное.
А потом двинулись дальше. Пока было тюленье мясо, было полегче, а потом снова начался холод и голод. Курво привычно прятал свой кашель, хотя подозревал, что о его болезни догадываются все. И тем не менее он не позволял себе ни малейшей слабости. Шел ровно, рыбачил в свой черед, порцию еды себе брал самую маленькую, да еще и старался часть отдать брату, хотя попытки эти и пресекались. Вся жизнь словно сосредоточилась в пути: шаг, еще шаг... Пока не подгибались ноги, пока не проходили положенные десять часов. Тогда звучала команда "отдых!", и все падали в снег.
Однажды Курво неудачно спрыгнул с тороса. Спускаться медленно было бы очень трудно и долго, так что он прыгнул. А слой снега, прикрывавший промоину, оказался очень тонким, и Атаринке сразу ушел под воду. Попытался грести, но тяжелый плащ и меч тянули на дно.

Холод сжимал грудь, сердце останавливалось, но Курво отчаянно пытался выгрести. Кто-то вцепился в волосы, выволакивая его наружу. Аралин помог вытащить из проруби сначала Феаноринга, потом протянул руку майэ. Теплые штаны Курво были распороты от бедра до колена острым краем льдины, из ноги хлестала кровь - ему не хватало сил даже остановить ее. Атаринке зашелся слабым кашлем, из легких хлынула вода с кровью. Аралин быстро снимал с пострадавшего все мокрое, прежде, чем ткань успела застыть и заледенеть. Медведт подошел поближе, улегся, подставляя теплый бок. Курво уложили к нему, укутав двумя плащами - Нэнхен и Аралина. Курво, еле переведя дух после приступа, попытался остановить кровь, хлеставшую из ноги. Рану, промытую соленой водой, немилосердно жгло, зато это была отличная дезинфекция, не хуже спирта. Атаринке не спорил, зарылся в теплое с головой - знал, что не имеет права не встать на следующий день. И знал, что сможет идти даже с покалеченной ногой. Столько, сколько нужно.

Курво стиснул зубы, пока брат туго перетянул рану. Кровь он все-таки сумел остановить.
- Прости, Турко... - тихо сказал он. - Я дурак. Поторопился. Ничего, я встану. Не впервой.
Он крепко сжал руку брата и виновато отвернулся. Вот теперь из-за собственной дури стал обузой - и это сейчас, когда помощь нужна до зарезу и всем! Проклятье...
Когда Нэнхен притащила рыбину и подожгла ее, стало еще хуже. Атаринке послушно подполз ближе к костру и стал сушить волосы - это было самым трудным и самым важным. Все равно вместо еды уже развели огонь. Выпил горячую воду, половину отдав майэ. Главным было залечить ногу и отогнать кашель, чтобы хоть жизнь не отнял. Вот только все равно еще один приступ накатил под вечер - Курво захлебывался кашлем, сплевывая кровь. Дальше скрывать болезнь было просто глупо.
Заночевали здесь же, а утром Курво все-таки встал, несмотря на раненную ногу. Правда, шел он, опираясь на медведя, единственного здорового среди путников, но все-таки шел сам. Все силы Атаринке пустил на заживление раны, от этого старался молчать и даже лишних движений не делать.

Поехать верхом Курво просто не мог. Это было унизительно. А самое главное - Атаринке не мог позволить себе слабости. Боялся, что в следующий раз не хватит сил, чтобы собраться. Он не мог дать себе отдых, боясь, что натянутая струна или лопнет, или провиснет.
Но, в общем, упрямство себя оправдало. Курво сумел идти наравне со всеми, только, дойдя, рухнул без сил и заснул. Разбудили его только для ужина. Аралин и Нэнхен раздобыли яйца и тушу одной из тех птиц, которых они встречали несколько месяцев назад.
- Да уж. Яичница станет приятным разнообразием, - улыбнулся и Курво, но больше ничего говорить не стал. Берег силы.
На костер пустили часть птичьей туши. Медведь доел остатки - рыбы ему сегодня не досталось. Курво считал, что с аной ему еще повезло - она по крайней мере была чистой, да и кость не задело - распороло только мясо, которого было уже немного. Здесь раны заживали медленнее, чем на здоровом и сильном эльда в нормальных условиях, но Атаринке надеялся, что через неделю останется только шрам.
Так и оказалось. Где-то с неделю он хромал, цепляясь за медведя, но уже на шестой день шел сам. На десятый остался только некрасивый шрам, который вряд ли имел шансы вовсе пропасть, как иные шрамы на теле эльда.

Через пару дней удача снова улыбнулась эльдар. Медведь добыл тюленя, и у них снова была еда и огонь. Горячий бульон смягчал кашель у всех троих.
После ужина Курво сразу рухнул спать - вымотался за день пути, да и рана не вполне поджила. А Аралин просто сидел, глядя в догоревшие угли, когда к нему подсел лорд.
- А что мне там было делать? - пожал плечами нолдо. - Всю жизнь в клетке жить? Государь, - для многих из  тех, кто шел за Феанаро, он так и остался королем, - верно говорил тогда. Я должен был хоть попытаться вернуть свободу.
Аралин вертел в пальцах ледышку - та таяла очень медленно, но все-таки уменьшалась.
- Остался ли... - после долгого молчания продолжил он. - Сам не знаю. У меня невеста была, милорд, только она за лордом Айканаро шла. Не знаю, может, вернулась обратно, может, не дошла... - он окинул тяжелым взглядом льды. - Я спросить боялся. Мы после Альквалондэ в последний раз говорили... много. Разного.
Обыденность голова ярче подчеркивала отразившуюся в глазах боль.
- Кольцо я в море выбросил. Когда плыли сюда. Потом чуть следом не нырнул... Вот и все. Не знаю, ни где она, ни с кем. Меня-то не ждет, - нолдо горько усмехнулся и отбросил назад волосы с лица.

Аралин хрипловато расхохотался. Впрочем, скорее это было похоже на лай и уж точно не свидетельствовало о веселье. Так смеются те, кто не может плакать.
- Я же сказал - она зовет меня убийцей. И это еще о подвигах в Эндорэ не знает. А я ни в чем не раскаиваюсь и ни о чем не жалею. Я делал то, что должен был... разве что в Нарготронде, - нолдо опустил голову. Давняя, хоть и давно отпущенная вина, не давала покоя.
Он и в самом деле не жалел ни о чем. И снова поступил бы так же.
- Если вы верите, что мы доберемся, милорд, значит, так тому и быть.
Вот только сам Аралин не верил. Совершенно.
- А она... - он намеренно не произносил имени, - она уж точно не ждет. Мать бы не прокляла... - тихо закончил он. Родители братьев вернулись вместе с Арафинвэ.
- Нет, милорд. Вряд ли меня кто-то ждет еще, кроме Намо. Да мне все равно, туда и дорога.

Отредактировано Куруфинвэ (2013-02-06 23:00:17)

Аралин удивленно смотрел на лорда. Тот говорил почти как безумец, но нолдо чувствовал за безумием какую-то неясную ему мудрость. Вот только...
- Нет, милорд, - он покачал головой. - Прошу вас... не надо. Я знал, что делаю, и знал, зачем. Ваши ошибки судить не мне, - Аралин глухо закашлялся, отдышался не сразу. - А мои - лишь вам. Никому более.
Ему не нужна была помощь. Даже если они и доберутся до Амана, прятаться за лорда он не собирался. Что сделал, то сделал, сам ответит.
- Я объяснюсь сам, милорд. За свои дела я отвечу сам - и родителям, и Судие.
Он низко склонил голову, прося прощения за дерзость, но принять такую поддержку не мог. Как-то странно она выглядела.