Арафинвэ чуть улыбнулся, когда Тьелкормо коршуном кинулся на защиту брата. Нет, он не брался судить - кто да что... но было в словах племянника немало истинного. Вот про рассчетливость... это было всегда - трезвый, холодный ум, все просчитывающий наперед, но не учитывающий важные факторы. Он видел мир очень ясно, но лишь с одной его грани.
Помогите ему. а?
- Тьелкормо, - поднял ладонь Финвион. - Я знаю тебя с рождения. С каких пор ты говоришь мне "вы"?
Не дело это. Они родичи... что бы там ни было.
- Помогу... если сумею. Куруфинвэ, как и ваш отец, не из тех, кто охотно принимает помощь - а против воли ничего нельзя сделать. Тебе он открыт больше... но я сделаю, что смогу, - твердо пообещал Арафинвэ. Знать бы еще, что.

- Что делать... я очень мало знаю о твоем брате, чтобы судить. Если бы он смог выплеснуть свою боль наружу - ему стало бы легче... возможно. Не уверен.
Арафинвэ никогда не давал советов, если о них не просили - и даже тогда опасался. А вот здесь - что он мог сказать? Возможно, со временем он хоть получше приглядится к племяннику.
- Но если так - зачем ты отдал Сильмарилл? - прямо спросил король. Неужели его не пытались остановить, предупредить? Отказаться от клятвы... Разве это возможно? Но не могут эрухини быть осуждены на Тьму без надежд! Единый милосерден, неужели он не освободит детей от неразумной клятвы? Освободит... если они этого захотят. Вот о чем говорил Тьелкормо... Захотят ли Феанарионы получить эту свободу - ценой, верно, просьбы?
- Зачем отец дал клятву, Арафинве?
Лицо короля стало усталым и печальным. Он снова вспоминал ту ночь, залитый светом факелов Тирион, голос Феанаро...
- Не уверен, что я знаю, Тьелкормо. Я любил брата... но не думаю, чтобы понимал. То, что он говорил тогда - о том, что после победы нолдор станут единственными властителями Света и по праву правителями мира... Этого он хотел? Тогда - понятно, зачем нужны были ему Камни... Но он мог стремиться и не только к этому. Даже наверняка его вели не одни лишь жажда власти и месть.
Впрочем, я всегда был идиотом
Арафинвэ покачал головой.
- О таких говорят - мудрое сердце... это больше, чем рассчетливый ум.

Арафинвэ молча кивнул, закрывая тему Сильмарилла. В конце концов, он знал мало и не имел никакого права вмешиваться. Что он мог? Только поддержать племянника.
- Да, со стороны обычно не понять мотивов поступка... но не всем и не всегда важно это.
Когда убивают твоих родных и друзей, когда разоряют твой дом - так ли уж важно, почему это было сделано? Можно, наверное, простить раскаявшегося... но не всегда хочется знать, что было причиной. Ольвэ, может быть, и понимал мотивы, двигавшие Феанаро - но разве это могло помочь? Ни ему, ни тем, чьи души и тела были изранены и загублены той битвой.
- Со временем все будет прощено и забыто, - уверено проговорил Арафинвэ. - Вот это я знаю. Хотя бы со временем.
Он поднялся на ноги вслед за племянником. Чуть улыбнулся на оговорку Тьелкормо.
- Ты по-прежнему мой племянник, разве нет? И я считаю тебя лордом нолдор.
Король... до сих пор Арафинвэ не до конца привык к этому титулу. Он знал, что отец не вернется никогда... но все равно - это было как-то странно.

Арафинвэ сумел удержать на лице непроницаемое выражение, только скулы чуть побелели да пальцы сжались на спинке кресла.
- Я бы тоже этого хотел, - удивительно ровным тоном проговорил он. Помолчал еще немного, справляясь с нахлынувшей болью, и посмотрел в лицо Тьелкормо.
- Знаешь... ты бы все-таки думал иногда, что говоришь... - негромко попросил Арафинвэ.
Кивнул на прощание племяннику и снова сел, задумавшись.

Курво, как и обещал, ни на шаг не отходил от жены. Слушал ее рассказы о жизни в Амане, рассказывал и сам - частью просто о жизни, частью - исповедуясь, точнее, просто говорил о том, что было. И впервые, наверное, до конца открывал сердце кому-то, кроме Турко, зная, что она хотя бы поймет и не оттолкнет. Становилось легче отчего-то - будто бы колючки вынимали.
Они не вернулись на ночь в дом, остались в лесу. Нашли снова свой любимый грот, там и переночевали. Домой к Лехтэ вернулись только вечером, и почти сразу же послышался топот копыт.
- Брат приехал... - Атаринке даже удивлен был, что Турко только сейчас явился. И что вообще приехал в этот дом. Лехтэ высвободилась из объятий и поправила растрепавшиеся волосы.
- Я пойду... он мне не рад будет, - мягко, но с хитрецой улыбнулась нолдэ. - Ты не пропадай совсем, Курво...

Отредактировано Куруфинвэ (2013-02-15 20:25:42)

Приступа учтивости от брата Курво и не ожидал. Хорошо хоть постарался прикрыть неприязнь... и хорошо, что Лехтэ не обиделась. Она молча кивнула и ушла.
- Турко... пожалуйста, не ревнуй, - попросил Атаринке. Когда-то он насмешливо приказывал то же самое. - Мы не виделись шесть столетий...
И скоро он уйдет снова, может быть, надолго, если не навсегда.
-Был у Аралина, Оромэ и дяди.
Курво сразу помрачнел.
- Мне нужно съездить к королю... мы так и не рассказали про Дориат, - это Атаринке как-то не сразу сообразил - что в Амане неизвестно о последнем их "подвиге". А дядя должен был знать... и рассказывать ему. - Было что-то важное?
Он подтолкнул Турко к креслу.

- Спасибо, брат, - усмехнулся Курво. - Я понимаю... вот разрываюсь между вами, - пожаловался он. Почему-то с Турко можно было говорить спокойно, ничего не скрывая. Не стеснялся он говорить то, что чувствовал. - Ничего. Разберемся. Чтобы мы да не разобрались? - он обнял Турко за плечи.
-Я рассказал о Дориате.
Атаринке тоже помрачнел.
- Это должен был сделать я сам...
Брат опять взял на себя самое скверное. И ведь даже спрашивать, что ему ответили, было глупо. Если дядя даже Нарготронд смог простить...
- Об этом должно быть известно в Тирионе. Наверное, теперь потихоньку заговорят... не публичное же покаяние устраивать, в самом деле, - поморщился Курво. Это казалось просто смешным. - Да, конечно. Прятаться глупо и постыдно. Что он сказал тебе?
И все-таки. Дядя был теперь королем и вынужден был принимать решения от имени народа, а не от своего.

Курво молча выслушал брата, потом осторожно высвободился из его объятий и прошелся по комнате. У окна резко повернулся на пятках и пошел обратно.
После третьего прохода он подошел к Турко, остановившись в паре шагов.
- Я не понимаю тебя, брат, - покачал он головой. - Какая клетка? Просить... я научился просить, - губы искривила усмешка, - что до открытости... я - не ты. У тебя душа нараспашку...
Он так не умел и не мог бы себе представить, как можно вот так жить. Разве касаются кого-то его личные переживания? Конечно, нет. То есть кого-то касались - Турко, жены... с ними можно было быть откровенным. Хотя... в глубине души Курво понимал, что боится раскрыться. Боится показаться слабым или смешным.

Курво смотрел на брата с каким-то смешанным чувством изумления, гнева и неверия. Гнева - потому что Турко наступал на самое больное... но умом Атаринке понимал, что брат пытается помочь. И что больно ему потому, что это - в самом деле нездоровые места.
- Открыть душу... Может, и станет легче. Знаю... а почему кто-то должен меня выслушивать? Хватит того, что ты и Лехтэ мучаетесь... Никому моя душа не нужна, Турко. И метания мои никого касаться не должны.
Он обхватил руками плечи, точно пытаясь согреться.
- Я не хочу становиться мягким. Пусть даже это разобьет меня. Потому что куда хуже быть смятым... Ты прав, Турко. Зачем лгать - я боюсь. Боюсь слабости... и не имею на нее права. Я никогда не прощал слабости ни себе, ни другим.

Почему ты считаешь. что не имеешь права быть эльда?
Курво ошарашенно смотрел на брата. Похоже было, что слова шли от сердца, что это были именно его собственные мысли... не дядины, не чьи-то еще.
Прощал... он вообще многое прощал Турко.
- Но и ты видел мою слабость, - неуверенно возразил Атаринке.
Дело было не в этом. А в чем-то совсем другом.
Почему он решил, что не имеет права на облегчение? Может быть... если выплескивать хоть иногда накопившееся, его станет меньше?
Курво резко развернулся и упал в кресло, закрыв лицо руками. Часть его хотела бы поверить брату, а другая отчаянно сопротивлялась этому.
- Турко, я не понимаю... - еле слышно прошептал он. - Я уже ничего не понимаю...

-Это не поймешь разумом, Куруфин. Просто...
Курво послушно опустил руки, повинуясь жесту брата. Был ли он когда-нибудь вот таким - не знающим ответа, мечущимся меж двух берегов - не наедине с собой? И даже тогда - долго ли длилась растерянность?
Всю жизнь и все поступки он проверял лишь разумом. И только им. Не принимая и не понимая других мотивов. Но, кажется, было что-то, что стояло выше разума - какая-то... мудрость, что ли. То, о чем так часто говорили и чего Курво никогда не мог понять, пока не столкнулся. Турко... был глупее его, и в то же время непостижимым образом мудрее. Этого Атаринке не мог осознать, но смутно ощущал.
- Довериться? - тихо ответил он, прижимая к себе брата. - Я не умею...
В сущности - так. Никогда Курво никому не умел доверять. Только отцу верил и жене, а теперь вот - Турко. Но ведь... он не ответил бы на вопрос - почему? Просто... верил.
- Может быть, ты и научишь...
Больше некому, в конце концов. А если правда - просто поверить, не боясь? Не отталкивать любого? Но как?

- Ты не мешаешь, - быстро ответил Курво. Он постарался взять себя в руки, но получалось плохо. Оставлять брата одного надолго он тоже не мог и не хотел. Турко он был нужен, это Атаринке знал, и знал, что не вправе забывать об этом. - Приходи когда угодно. И я буду приезжать... Тем более что дела на нас обоих посыплются. Надеюсь.
Если эльдар Амана готовы принять их помощь, то работы будет много. Очень много.
Второго наследника не думаете завести?
Курво опустил голову. Умел же брат наступить на больное...
- Пока нет. После войны, может быть...
Если он сумеет примириться с Тьелпе. И если Лехтэ когда-нибудь захочет еще детей.
- Тебя кормить? - раз уж меняли тему, так меняли. А Турко имел привычку забывать про обеды и ужины.

Курво печально покачал головой. Он очень хотел бы, чтобы у брата были дети, но пока не вернулась Нэнхен, говорить об этом было рано. Да и тогда... сначала война. В такое время эльдар не заводят детей, не желая надолго разлучать их с родителями в юном возрасте.
-Нет, я не буду вас отвлекать. Поеду к матери.
Кто бы сомневался. Турко как мог избегал общения с Лехтэ, и с этим оставалось только смириться. Атаринке шагнул к брату и крепко обнял его, прижимая к себе.
- Я приеду утром. Обещаю. И... спасибо тебе, Турко. За все спасибо.
Чуть отстранился и заглянул в глаза брату.
- Может, все-таки останешься? - а вдруг удастся примирить брата с Лехтэ? - Пожалуйста.
Иногда это действовало.

- Ненадолго, - пообещал Курво. И сжал руку брата: - Спасибо. Ты... не ревнуй.
Вот как так можно - жить точно между двух огней? Разве можно выбрать между такими разными привязанностями? Брат и жена. Турко был частью его самого, изрядной такой частью, но с Лехтэ они были единым целым. Раньше Атаринке этот дележ его внимания отчасти льстил, но иной раз поведение брата раздражало. Сейчас - огорчало.
Лехтэ удивилась, увидев, что гость остался к ужину, но виду не подала. Вела себя приветливо и любезно, не пыталась как-то задеть Турко - напротив, будто бы отошла в тень. Она достаточно хорошо понимала, что муж ее любит, и ему проблем создавать не хотела. Курво же старался изобразить вежливого хозяина.
- Турко, ты говорил, что виделся с Оромэ? На охоту-то поедешь? Давно мы не охотились...
Атаринке видел, каким печальным был брат, и очень хотел поднять ему настроение.

Все равно ничего из совместного ужина не вышло. Турко волновался, старался вести себя "прилично", а получалось неловко. Лехтэ подчеркнуто неприятностей не замечала, а сам Курво старался не подать виду, что он расстроен. Но было очень тоскливо.
Курво даже не знал, о чем говорить, и десять раз пожалел о том, что уговорил брата остаться. Старательно душил поднимавшуюся злость на Турко... вот зачем так усложнять себе жизнь? Всем, и самому Турко тоже, было бы легче без этих представлений!
-Я пойду.
Турко вылетел из-за стола, не дождавшись десерта. Курво тоже встал, взглядом извинившись перед женой.
- Ладно... я провожу тебя.
"Зря я тебя попросил остаться... ну вот что мне с вами делать, а?"