Акулу буквально выдернули из зубов пса, старательно втаскивающего добычу на борт, губы Хуана поднялись, собираясь оголить клыки, но послышался приказ хозяина, его виноватый голос, сразу после строго и серьезного. Волкодав подчинился, осознавая, что Келегорм не хочет иметь неприятностей в долгом пути, когда каждая проблема кажется еще более значительной, а закрытое пространство не дает ей скоро выветриться.
- Все- таки вкусное, с запахом рыбы, а на зуб как мясо, - Хуан проглотил шмотки акулы и затряс головой, смахивая воду сначала с ушей, дальше с шеи, боков, задней части и хвоста, окатывая брызгами всех рядом стоящих, едва они успели выжать свои вещи.

Хозяин никогда не отличался брезгливостью и страхом перед черной работой, перед работой на равных с остальными- настоящий воин не может испугаться потрошения добычи, чтобы держать свои силы на уровне, побрезговать уборкой за своим верным конем, оставляя его грязным и привлекательным для болезней и микробов, а настоящий полководец не может стоять на ступень выше, если никогда не стоял там, где все. Хуан приложившись лапой к тряпке, стал, подражая Келегорму, возить ее по полу, от сильных ударов по ней, отправляя то в сторону борта, то в сторону стен. Будучи совсем рядом, мордой к лицу, волкодав чувствовал, как вина перерастает в обиду и непонимание, как движения становятся слишком резкими, а губы поджимаются. Бросив все, Хуан тут же ринулся за хозяином, едва тот пошел к каюте, и сел рядом, когда дверь оказалась прикрыта и до того, как Келегорм успел раскрыть объятия.
- Спасли они для себя, хозяин, чтобы в своих глазах выглядеть молодцами. Своя совесть дерет внутри сильнее, чем чьи-то извинения и упреки, - пес носом поддевал волосы хозяина и задевал их языком. Шерсть пса была мягкая и пушистая после того, как подсохла, Хуан лапами повалил Турко и половиной туши лег сверху, закрывая все тело эльфа и его лицо, грея сквозь влажную одежду, - а ты поблагодарил, только они этого не ждали, хотели еще и потешиться твоей грубостью. Не плачь, хозяин, теперь я за ними слежу, - пес на этот раз не считал это и долей каприза хозяина, тот был абсолютно прав, а у Хуана вздымалась холка, как только он вспоминал запахи тех "верных".

Для Курво плавание не было богато событиями. Он большую часть времени проводил в каюте, погрузившись в свои расчеты и идеи - это было хорошим способом справиться от горьких мыслей. Второй раз он пересекал море на корабле - и совсем иначе, чем шесть сотен лет назад. Что же ждет их там? Что будет со всем миром - и с ним самим? Нельзя было бесконечно думать об этом - и под мерный шорох волн Атаринке думал о таинственных принципах, связавших воду и камень, огонь и время, воздух и плоть... все вещество Арды - воедино. Постепенно картина обретала объем, и если бы не война - он занялся бы этим немедленно, потому что в душе наконец-то разгоралось желание творить. И от невозможности что-то делать Курво мучился едва ли не больше, чем от мрачных мыслей.
Тем временем плавание подходило к концу. И наконец впередсмотрящий флагмана закричал:
- Земля!
В самом деле, из-за виднокрая показались берега Эглареста, куда и держало путь воинство.
Еще день ушел на то, чтобы флот вошел в бывшую гавань Фаласа. Она могла вместить такое количество судов, а врагов здесь не было. По крайней мере, на это надеялся Курво, когда предлагал для первой швартовки это место.
Флот медленно входил в огромную гавань, еле вместившую все корабли. Выгрузка должна была занять не одни сутки, но первые отряды, спускавшиеся на землю, отправлялись на разведку и патрулирование. Пока войско не было развернуто - а павший город все-таки подходил для этой цели - давать о себе знать не стоило.

Едва корабль ткнулся бортом о землю, покачиваясь сильнее на созданных волнах, а Турко по доскам спустился вниз, ступая на твердую землю, Хуан был абсолютно уверен, да и сам не против, считая, будто это придаст хозяину сил на дальнейшие дни, что Келегорм пустится искать корабль брата и жены, чтобы рассказать им о поездке и выспросить как прошли их долгие часы. Но Турко первым делом занялся своей армией, будто оставив свой характер на корабле, забрав оттуда только то, что подходило под время войны, забыв про ребячество и легкое отношение ко всему. Удивленный Хуан первое время следовал везде за хозяином молча, всматриваясь в его повадки, пытаясь найти им причину, понять, на сколько он стал серьезен и как далеко откатились остальные качества. Волкодав предлагал добираться Келегорму от места до места на перегонки, подгонял коня, выспрашивая у него какие-то байки, чтобы проверить как глубоко сменился его характер или это было всего лишь затяжное однотонное настроение. Наконец, первым их нашел Куруфинвэ, и пес даже не залаял, увидев его, а остановился около братьев, всматриваясь в хозяина и выжидая его реакций, насторожив уши и заставив замереть хвост.

Курво вглядывался в посуровевшее лицо брата с легкой тревогой. Похоже, у того еще что-то случилось за дорогу... или просто близость войны так подействовала? Сейчас, впервые глядя на огромное воинство разом - или просто взглянув на него иначе - Атаринке понимал, что у них есть силы, чтобы одолеть Моринготто, как бы тот ни успел приготовиться к битве. Значит, теперь победу должны построить они сами.
Хуан смотрел на него как-то настороженно, но Курво мало внимания обращал на пса. Только поздоровался коротко, запоздало сообразив, что пес успел стать говорящим.
- А кто говорит об играх? - Атаринке сжал левую ладонь на рукояти меча. - Я говорю о сражении. Я хочу драться - и рад близости схватки, - глаза горели мрачновато-яростным огнем.
- Как ты? - положил руку на плечо брату, заглянул в глаза. Турко редко становился серьезным, и обычно это знаменовало какие-то горести, у него произошедшие. А путь был явно не из простых - это почувствовал даже более сдержанный Курво, свевший контакты с телери к минимуму. Брат же был более открыт, его и ударить презрение могло куда сильнее.
- Этот вечер - наш, похоже. Мы выступаем завтра, но в моей сотне все готово.
Нэнхен бы найти.

Руки хозяина, в отличии от слов, обманывать не могли, и касания с запахом тоже сложно изменить специально под свое нынешнее вынужденное состояние: пес почувствовал, как дыхание хозяина как обычно взъерошило шерсть, и пес задрав голову уловил приятный и мягкий запах, что был абсолютно противоположен соленому и покалывающему запаху безразличия.
- Давай посидим все вместе, - проговорил пес, вопреки сомнениям Келегорма, настаивая на нужном ему перед разлукой общении, зная, что, если его душа просит, под напором двоих он сопротивляться долго не сможет, - мне три курицы, - заявил Хуан, уэе распределяя ужин, как в привычные запахи вторгся вместе с голосом еще один- жены хозяина. Пес приветственно и довольно повел ушами, теперь абсолютно уверенный, что этот вечер послужит Келегорму зарядом. Волкодав поприветствовал Нэнхен лаем, поднявшись на лапы и покружив, давя и щекоча шерстью на тех, кто оказался внутри траектории, замирая, однако, довольно быстро около Келегорма и устремляя взгляд на второго эльфа. Слова майэ, не смотря на содержание, по голосу и интонации были довольно мягкими, не ударяющими грубой стороной хозяина, в то время как речь Куруфина полностью оказалась пропитана фальшью, мерзким запахом ненависти, вопреки слетающим с его губ словам. Хуан был поражен такому приему пятого жене брата, с которым они были так близки, для которого укоры к близкому человеку становились его же обидами, которого грязь, куда толкали близкого, пачкала и его самого. Он внимательно смотрел в лицо раскланявшегося Атаринке, невольно закрывая собой обнимающегося хозяина и его жену, сидя спереди, расставив передние лапы устойчиво и широко, будто опасаясь, что это станет ударом в сторону Келегорма, слушая и пытаясь понять мотивы пятого.

Нэнхен ответила очень в своем стиле, не удержавшись от оскорбления. В глазах Курво плясала откровенная насмешка - он опускаться до подобного не спешил, и ответил бы совсем иначе...
Окрик брата заставил его остановиться. Атаринке пришлось скрутить себя в узел для этого, но он помнил, как трудно рваться между любимой и другом.
Так что Курво молча сел чуть в стороне, дожидаясь только окончания рассказа брата. А он был... паршивым. Очень. Да, телери не простили, но чтобы настолько? И ничем утешить Турко он не мог.
- Телери нас не простили - и это их право и их правда. Но все, что мы можем - свести к минимуму наше общение. Они не станут сходить на берег, по их словам, а значит... встретимся нескоро.
Атаринке поглядел на Турко, думая, рассказать или нет, но при Нэнхен не стал.
- Пойти, что ли, Лехтэ отыскать...

Переминаясь с лапы на лапу в ожидании непременного согласия, пес сглатывал подступившие слюни от всплывших в воспоминании запахов недоваренной дичи с кровяным соком изнутри, вливающимся в пасть от нажима зубов. Хуан облизнулся, смахивая потекшую слюну, и втянул носом запахом жадно, фыркая, поняв от потока соленого воздуха с моря, что до запаха куропатки ее еще надо поймать. Как раз об этом вспомнила и Нэнхен, и волкодав довольно мотнул хвостом, увидев положительную и приятную сторону в жене хозяина- как пес не раз слышал, стряпня женщин должна быть еще вкуснее обычной, а, значит, теперь у него была возможность проверить и отужинать чем-то особенным.
- А ты особенно по-женски готовишь?- поинтересовался пес, уже собирающийся рвануть в лес, но не удержавшийся от получения еще одной мотивации, - выслежу кого-нибудь побольше, - Хуан поставил лапы на плечи хозяина и прошелся языком по его лицу, - я знаю, что хозяин больше всего любит грудку, - широкий язык протер веко с ресницами, и Хуан соскочил на землю, отправляясь неторопливо в сторону густых, смыкающихся деревьев, хранящих в себе ничего не подозревающую добычу.
- Я буду рассчитывать дичь и на тебя, - сказал Хуан пятому, ударив его хвостом по ноге, и ринулся в сторону леса.

Отредактировано Хуан (2013-04-10 11:24:27)

- Ладно... - у Лехтэ всегда хватало мудрости не обижаться на Турко, к тому же она знала, что любима мужем и занимает первое место в его сердце. А Курво... его все не отпускало ощущение, что для брата он, возможно, и дороже Нэнхен. Это пугало. - Как я сказал, так и будет.
Просто зажать свое личное мнение в кулак. Легко сказать - трудно сделать... но необходимо.
Получив хвостов по ноге, Курво обернулся на Хуана.
- Нахальная псина, - с наигранным возмущением вслед удаляющейся белой спине. Зато он немного развеял атмосферу.
- Хорошо, тогда я посижу недолго - тем более что они скоро вернутся. Знаешь... я понял, что соскучился по войне. По настоящей войне, не учебной. Мне нужна битва. Здесь, в Белерианде, старая ненависть бурлит так, что страшно становится...

Шуршащий и издающий хрюкающе-хрипящbе звуки кабан увлеченно копошился в кустах, видимо выкапывая какое-то сочное вкусное корневище, рассчитывая на собственный ужин и не подозревая о том, что через несколько минут станет чьим-то. Выждав, когда после копыт покажется шея, но будут скрыты толстые твердые клыки, Хуан кинулся на добычу, вонзая зубы и сразу смыкая челюсть, протыкая плотную кожу и вздергивая тушу вверх, чтобы единственным, что успело сделать животное был истошный пищащий предсмертный визг. Волкодав с рычанием мотнул головой вбок, встряхивая уже не сопротивляющуюся дичь. Отпустив тушу на землю, Хуан широким языком смазал горячую кровь по шерсти и носу, чтобы та не забивала остальные запахи. Этого ничтожно мало, мне нужен олень, - хвост азартно дернулся вверх, а пес оттащил первое блюдо в кусты, припрятывая до обратного пути, и кидаясь дальше в лес в поисках поляны, где обычно можно встретить второе и главное блюдо. Оказавшись около ярко-зеленой высокой травы и малинных кустарников, Хуан обошел неспешно обделенное деревьями место, пробираясь через окутывающие его ребристые необъятные столбы и наблюдая за парой оленей, блуждающих по разным краям. Один из них был самец с ветвистыми, но молодыми рогами, а вторая казалось совсем юной самкой, еще не нарастившей нужную массу. Пес чувствовал, что приоритетнее всегда были самцы- крупнее, мясистее, да и самка, что сейчас выхаживала рядом от нападения пса на ее друга лишь испугается и не станет атаковать в ответ. Пес поводил ушами, прислушиваясь к их шагам, напрягая каждую мышцу и сдавливая челюсть, неслышно дыша, ведомый будоражащими аппетит запахами. Секунды борьбы, подцепляющие бок рога и врезающиеся под шерсть зубы пса, и только что гордый для своей пары самец обмяк на примятой побагровевшей траве. Взглянув на уносящуюся вглубь леса подружку-предательницу, Хуан потащил за холку тушу по обратному пути все еще держа выпрямленным хвост, не расслабляясь.
- Как мне зацепить обоих, - настиг волкодава вопрос, когда он подобрался к месту первой части ужина. Пес попытался пристроиться и схватить в зубы кожу сразу обоих, но это было не то что неудобно, но и безуспешно, тогда Хуан подтащил кабана на бок крупного животного, однако, тот податливым мясом съехал на землю. Через зубы вырвался злобный рык, и Хуан принялся рвать кожу на шее щетинистого, образовывая углубление в открытой ране. Подтащив его к рогам, пес воткнул их, поддевая кожу и проталкивая несколько ответвлений дальше. Сосредоточенный волкодав схватился за самую толстую часть рога и потащил обоих сначала к хозяину, а потому уже и к костру. Шкура по бокам и на морде слиплась багроватыми космами, кровь на шерсти Хуана всегда оказывалась слишком яркой и бросающейся в глаза, на первый взгляд делая из дружелюбного пса пугающего безжалостного хищника.