Каждый раз, когда Турко бывал ранен, он умудрялся довести всех. Даже у Курво терпение начало заканчиваться.
- Если бы добрались, не предлагал бы, - так же насмешливо ответил он. - И если мы хотим, чтобы было "потом", то надо разобраться сейчас!
Нэнхен поддержала Феанариона.
- Ладно, нет так нет, - спорить с майэ Атаринке не стал, вернулся к брату.
- Не ори, горло сорвешь, - ехидно бросил Курво, хотя сердце кровью обливалось. - Паниковать? Еще чего выдумал. Но есть ты будешь, зря я, что ли, его искал по всем сумкам?
Атаринке присел на корточки, взял брата за руки.
- Турко, пойми ты, что болезнь лучше перехватить и добить на раннем этапе. Легче это будет - для всех. Вон Аралин, вместо того чтобы отдыхать, ищет еду. И ничего ты с ним не сделаешь, - быстро добавил нолдо, предвосхищая возражения. - Так что лечись и не спорь, всем будет легче. Это не мы с тобой нянчимся, это мы пытаемся решить проблему малой кровью.

Курво кивнул, решив, что так будет проще, но есть лембас не стал. Зато Турко поел, и не только хлеба, но и рыбу съел. На следющий день ему стало получше, но только до вечера. Потом Нэнхен добыла еще рыбы, а Аралин и Курво пытались охотиться, но безуспешно. То ли места были пустынные, то ли удача от них отвернулась.
А ночью брату стало совсем плохо. Атаринке сумел-таки загнать верного отдыхат после охот и ушел сам, так что майэ помогал Аралин, чем мог. Сидел рядом с лордом, поддерживал как мог...
На следующий день Курво настоял на том, чтобы Турко ехал в санях. Что делать и чем помочь, он не знал, но понимал, что назад повернуть брат ему не позволит. А что, кроме тепла, могло сейчас помочь Турко?
Вечером им улыбнулась, наконец, удача - Аралин убил моржа. Теперь было и мясо, и огонь.

Курво видел, что брат на него и Нэнхен очень обижен, но извиняться не собирался. Да и практическая польза была - Турко ничего не говорил и не мучил горло и легкие.
Аралин своим успехом явно не слишком гордился. Вежливо, но твердо отстранил кинувшуюся ему на шею майэ, с трудом сдержав гримасу неприязни, сдержанно поклонился на похвалу лорда и занялся освежевыванием туши.
После ужина Нэнхен распелась. Курво посмеялся над непритязательным юморком песни, подумал, что это можно было бы исполнить для наугрим, если бы еще довелось встретиться, и отчаянно пожалел, что не поет сам. Аралин же вовсе не принимал участия в веселье - лежал неподалеку на спине, глядя в небо. Со дня гибели Араэстеля он не улыбнулся ни разу, но и портить остальным настроения не хотел.
Атаринке ответил старой байкой про то, как дракон Гондолин искал и что из этого вышло. Вышло много чего неприятного для дракона, орков и даже парочки балрогов.
Впрочем, шутки не помогали отвлечься от безрадостных размышлений о том, что же делать дальше. В принципе, он так и думал, что будут они идти вперед, пока смогут, но... Но Турко. Кашель - это ерунда, но Курво должен был знать, в чем причина хотя бы и чем это может закончиться.
На следующий день тронулись в дальнейший путь. Хорошо хоть звезды указывали направление.

Курво только плюнул с досады, но препираться с братом не стал. Пока тому было не совсем плохо, унижать Турко и демонстрировать его слабость не хотелось.
Аралин все так же молча сидел в стороне. Когда к нему подсела майэ, пожал плечами и отсел подальше. Ни спорить с ней, ни выслушивать привычные слащавые утешения он не хотел.
Вечером Нэнхен опять пела, но наигранное ее веселье действовало на нервы. Атаринке даже не улыбнулся, да и вообще не слушал песню, думал о своем, верный тоже. Ну шум и шум, мало ли их бывало.
Потом песня изменилась.
- Не будь Кано, - равнодушно бросил Курво. Терпеть не мог, когда песня становилась проповедью, а менестрель очень уж грешил этим.
Ничего поймать они не смогли, но пока тюленя хватало и на еду, и на топливо. Однако завтра костерок грозил оказаться совсем уж маленьким, а на третий день должен был снова начаться голод. Собаки тоже отощали изрядно, и Курво боялся, что скоро придется бросить сани или хотя бы оставить половину от них.

Когда Нэнхен кинула в огонь лютню, Курво оторопел. Певица из нее была та еще, но все-таки он чувствовал свою вину. Не стоило так резко говорить с майэ.
- Я тебе новую сделаю, - пообещал он вместо извинения. - Еще споешь...
А на следующий день собаки сорвались снова. Нэнхен попыталась навести порядок, а Турко сунулся к животным... Курво застыл, глядя, как собака опрокинула брата, норовя загрызть. Это Охотника-то! Сработал не разум - рефлекс, Атаринке метнулся вперед, прыгнув на спину собаки, руками сжал челюсти снизу, отрывая от брата и не давая прикусить себе пальцы. Уже подоспел Аралин, помогая лорду встать.
- Ранены, милорд?
Курво с псом покатились по снегу, но эльф был намного сильнее. Убивать собаку он не собирался, но придушил сильно, отделавшисть только разодранным плащом и слегка прикушенным пальцем.
- Совсем сдурели, - выругался он, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. - Точно волки дикие.

Разделавшись с собакой, Курво подошел к брату. Тому только пару пальцев прикусили, но рана фэа была гораздо сильнее. Турко явно не понимал, как животное и друг могло напасть на него... А вот Курво понимал. Когда становилось трудно, келвар боролись за свою жизнь, а эльдар - за чужую. В этом и была разница между разумным существом и животным.
- И что ты предлагаешь теперь делать с псами? - хмуро поинтересовался Атаринке.
Идея брата была явно неприемлимой.
- Нельзя им отдавать лембас, Турко. Разве ты забыл обычай? Это - дар, самый драгоценный. Дар тебе и Нэнхен. К ним и я не притронусь, - усмехнулся Курво.
Аралин приподнял голову. Он помнил, что оставалось еще вяленое мясо, но делиться ими с собаками не торопился.
- Может, пусть сами и охотятся для себя? - предложил нолдо.

Курво удивленно приподнял брови.
- Почему так? Животные никогда не поднимались против эльдар. Мы были друзьями... В них нет порчи - так почему?
Разве отсутствие разума означает жестокость? Все это было странно и непонятно. Непривычно.
Скорее всего, собаки съедят друг друга. На него уже не покусится ни одна из шавок - это Курво читал в их глазах. На Турко тоже, скорее всего - он будет рядом. Аралин в силах постоять за себя, да и Нэнхен - не неженка.
Атаринке пошел за братом, который, выкричавшись, направился куда-то.
- Турко... ты что задумал? - он просто шагал рядом, подстраиваясь под темп брата. - Знаю, ты осудишь... Только они ведь друг друга поубивают. Может, права твоя жена?
А если и правда плеть - меньшее зло? Он готов был отпустить собак на волю, даже зная, что те не вернутся - но ведь животные погибнут одни. Или нельзя причинять добро насильно? Но ведь собаки неразумны.

Курво слушал брата и радовался, что поля меховой шапки скрывают лицо, пошедшее некрасивыми пятнами. Потому что прекрасно понимал, что сам во многом согласен с Нэнхен. Неужели это настолько плохо? Или просто Турко - идеалист и наивный мальчик? Атаринке не знал ответа.
- Помнишь, что было, когда они сорвались в прошлый раз? - негромко спросил он, сжимая руку брата. - Они не на нас напали. Друг на друга. Они не разумны, Турко... И Нэнхен хочет им же и помочь. Ты же видишь - ты с ними договориться не можешь. Что ты предлагаешь делать теперь?
Напоминание о той давней ссоре полоснуло ударом плети. Про орчанку тогда сказал сам Курво... но легче было умереть, чем напомнить брату об этом.
- Да что ты, брат? - он обнял Турко свободной рукой, заглядывая в глаза. - Она не чудовище... она просто айну. Из тех, кто привык строить мир и подчинять себе других. Она - не темная, они никогда не станет действовать методами Тху, зря ты так... Она искренне хочет нам добра, уверен. Так, как она его понимает.
И можно ли объяснит майэ, что так нельзя? Ведь нет.
- Вспомни, она прислушалась к тебе в тот раз, да и в этот не тронула плеть.
Вот уж не думал Атаринке, что ему придется защищать от Турко его супругу!
Он провел рукой по волосам брата.
- Не казни себя, брат. Ты не мог знать и не отвечаешь за случившееся. Давай вместе думать, что делать дальше, ладно?

Курво ласково прижимал к себе брата, пытаясь его успокоить.
- Назад они не доберутся. Отпустить их мы можем, но... выживут ли они сами?
Он все сильнее склонялся к этой мысли - отпустить собак - но был совершенно не уверен, что те уйдут. Они понимали, что здесь есть еда. И понимали, что стае выжить проще.
- Нет, они ведь отлично ладили с тобой раньше, помнишь? - Атаринке старался говорить рассудительно. - Почему ты не допускаешь и мысли, что дело может быть в них, а не в тебе? Они озлобились.
Вот только последняя фраза Турко испугала Курво до такой степени, что он чуть отстранил от себя брата.
еды вы на меня много тратите. вот что.
- Глупостей-то не говори! - еще есть перестанет, с Турко станется! - Брат, ты в уме? Ну сам подумай, разве ты роскошествуешь, или... всем достается мало, всем хорошо...

Курво показалось, что брата он так и не убедил и проблемы с собаками у них еще будут. Чутье его не подвело.
На следующий день он на вечерней стоянке ушел с Аралином на охоту и застряли оба надолго. Всю дичь точно распугал кто-то. Призрак голода подошел к отряду вплотную.
Возвращаясь с позором обратно, нолдор услышали шум и визг. Не сговариваясь, рванули бегом, но опоздали. Курво оглядел стоянку... брата, лежащего, скорчившись, в снегу, рядом - труп пса, Нэнхен с окровавленным топором, скачущих вокруг и заливающихся лаем трех собак...
- Пошли прочь!
В голосе прозучало столько власти, что псы испугались. Огрызаясь и порыкивая, вернулись на свое место. Атаринке кинулся к брату.
- Турко, цел? - обхватил руками, помогая сесть. Да что же это... Точно, гнать пора псов.

Курво обнимал брата, стараясь как-то успокоить его. Аралин вежливо отвернулся, не смотря на лорда - вряд ли тот хотел бы показать свою растерянность.
- Они не орки, Турко. Просто... Когда становится очень плохо, есть только два варианта: помочь другу и помочь себе. Второе еще не говорит об орочьей натуре.
Это всего-навсего животный инстинкт. Умри ты сегодня, а я завтра.
Нэнхен занялась рукой мужа, а Атаринке поглядел на собак, рвущих труп вожака.
- Надо их отпускать. Тогда, если они вернутся - будем защищаться.
А они могли вернуться и напасть на ослабевших эльдар. Кроме того, придется перекраивать сани - хорошо, что Курво заложил в их конструкцию такую возможность. Все равно им придется отдыхать здесь какое-то время.
Пятьдесят лет. Они шли уже долго, очень долго, но впереди оставалось неизмеримо больше. Масштабы Атаринке начал понимать только сейчас. Что же станет с ними еще через полгода?

В словах Нэнхен звучала жутковатая ирония, но Аралин неожиданно ответил, бросив через плечо:
- Я знаю, что такое плеть. Как по мне, так топор лучше.
И снова стал точить нож.
Притащенную рыбу тоже почистил он, пока остальные обсуждали, что делать дальше.
- Того, что ты перечислила, надолго хватит, - согласился Курво, - к тому же сани явно стоит разобрать и оставить половину. Не так уж и много у нас груза, а они тяжелые. Без собак далеко не увезем.
Он прогнал собак от остатков вожака и подтащил все, что оставалось, к месту, где удачно было бы развести костер.
-Не превращаемся ли мы сами в орков?
Услышав тихий вопрос брата, Курво отвлекся от работы и подошел к нему.
- Не знаю, брат. Мне трудно судить... Но пока ты помнишь об этой опасности - ты не орк.

Курво слушал перебранку брата с женой, и в нем все крепло осознание того, что командовать снова придется ему. Брать на себя все решения и всю ответственность. Ничего, у него совесть привычная. Выдержит.
Атаринке подошел к сгрудившимся вместе псам.
- Все свободны. Пошли прочь, - махнул рукой. Самое удивительное, что уговаривать собак не пришлось - они почти что вскачь припустили прочь от стоянки и скоро скрылись в белом мареве снегов.
На следующий день изрядно полегчавшие сани тащили они с Аралином. Вечером снова был огонь, а брат снова кашлял, надрывно и до крови. Лембас помогал, но ненадолго.
Пока Нэнхен его отпаивала, Курво считал. Выходило, что минимальных размеров сани они смогут тащить почти с прежней скоростью - то есть через месяц где-то темп восстановится. Если... если к тому времени Турко еще будет на ногах стоять, да и все они - с охотой по-прежнему было совсем горько.
И холодно. Очень холодно. Атаринке уже не помнил, как ему когда-то бывало тепло и даже жарко. Таких чувств не было - только больший или меньший холод.
- Один не может не нервничать, другая не может молчать, - горько пошутил Курво. - В общем, так. Медвежонок пусть охотится, а с санями мы пока справимся сами. Когда вырастет, спросим, что он думает по этому поводу.
Атаринке не советовался - сообщал о решении, отлично зная, как легко, когда кто-то принимает решение за тебя.

Они шли все вперед и вперед - одно хорошо, здесь было не заблудиться. Небо безошибочно указывало путь на запад. Жгли все, что могли, иначе мужчинам было бы не утащить далеко сани, но с каждым днем груз становился все легче, а запасов топлива - все меньше. Курво старался радоваться первому и не думать о втором.
Ни разу за эти месяцы он не позволил себе ни слабости, ни мрачного вида. Был спокоен, собран и деловит. Аралин тоже подтянулся, загнав свою боль куда-то глубоко, и, хотя так и не начал улыбаться, перестал очертя голову кидаться вперед.
Но с охотой не везло по-прежнему, да и рыбы становилось меньше. Медвежонок рос, и ему самому не хватало еды. Курво понимал, что однажды тот просто не вернется с рыбалки. Ну что же... они справятся и вчетвером.
Однажды вечером, отправившись на охоту, Курво раскашлялся, с ужасом увидев в сплюнутой слюне кровь. Выпрямился, радуясь, что Аралин не видел, умылся снегом и заставил себя забыть. Пока что сил у него оставалось много.
Как-то, вернувшись с охоты, они с нолдо увидели горькую картину: Турко, скорчившийся возле шкур, труп собаки и развороченные сани.
- Как ты? - Атаринке поспешил к брату, но тот выглядел скорее подавленным, чем раненным. Крови на Тьелкормо не было, но снег был изрядно забрызган.
Аралин, убедившись, что лорд цел, занялся трупом.
- Вот и еда, и огонь, - сообщил он и без того очевидную вещь.
- Зато теперь придется ставить дозорных, - возразил Курво. - Их еще две осталось. А Нэнхен где?