День с самого раннего утра напоминал Канафинвэ начало темной полосы: из рук всё валилось, листы чистого пергамента, кои из рук эльфа вырвал порыв ветра, были безнадежно испорчены, старый уже, потертый, но горячо любимый футляр для перьев, улетевший в ту же лужу, был сей же момент затоптан проезжающим мимо конником, а настроение, растерянное, побитое, оставляло желать лучшего. Проводив тоскливым взглядом удаляющегося наездника, Кано тяжко вздохнул. Теперь придется идти на склад, и ещё не факт, что ему удастся потом успеть развязаться со всеми делами, что горстью посыпались в последнее время на голову старшего из оставшихся перводомовца. 
Сколько же ещё придется совершить промахов, сколькими верными пожертвовать, прежде чем они наконец-то научатся как следует разведывать сии дикие и неприветливые земли? Будь бы на его месте Майтимо, он бы непременно нашел решение, но его не было, потому всякий раз, слыша о новой неудаче, Златокователь только ещё больше хмурел, до боли стискивая зубы, и отдавал новые распоряжения.
Окликнули нолдо, когда он уже подошел к двери складской постройки: посыльный, одетый в цвета Первого Дома, чинно поклонился феанорингу и протянул аккуратно сложенный вчетверо небольшой лист пергамента, пояснив при этом, от кого сие послание.
- Второй Дом? - тихо спросил у самого себя Макалаурэ, когда верный уже скрылся за поворотом. - Надеюсь, у них ничего не приключилось, - на столь обнадеживающей ноте он и развернул лист бумаги, внимательно вчитываясь в аккуратно выведенные чернилами тенгвы.
Финдэкано, старший сын Нолофинвэ и лорд Второго Дома, просил Второго сына Феанаро срочно явиться в лагерь на противоположном берегу. Ни причин, ни пояснений - только и оставалось уверовать, что "срочно" - это не начало череды новых бедствий.
Волной подымалась тревога: всё ли в порядке в лагере родственников? - но волнения надлежало притушить, заменив поспешностью, делом. Ехать большим отрядом казалось полным безумием, просить кого-то из братьев присоединиться - тем более. Он верил остальным Феанариони, но но зная вспыльчивый их норов, предпочитал решать все политические вопросы самостоятельно. Тот шаткий мир, что удавалось сохранить все эти годы, и без того готов был в любой момент дать сильную трещину. Новые споры и преткновения с соседями Первому Дому не выгодны. Именно поэтому, какой бы сумасбродной не казалась идея, Канафинвэ решил, что лучше отправиться одному.
Стойло встретило наместника мерным лошадиным фырканьем. Взяв необходимую конскую амуницию, он неспешно подошел к животному, остановившись недалеко от верхового. Зная, что ему надлежит поспешить, Кано наоборот медлил, точно бы никак не мог предположить, что побудило нолфинга выслать приглашение: долг требовал поспешить, разум же предостерегал, интуиция гнала вперед, тогда как из-за не знаний хотелось сначала обдумать сей вопрос лучше, не бросаясь с места в карьер.

Отредактировано Канафинвэ (2013-07-18 22:08:56)

Тянуть и дальше времени не находилось, если в лагере на противоположном берегу Митрима действительно что-то случилось, то его промедление может в итоге сказаться не самым лучшим образом. Вряд ли то были военные вопросы, в случае нападения Первый Дом уже давно бы на ушах стоял, чай не сады они все годы здесь возводили, а вели войну.
Закрепив сбрую, проверив уздечку, Макалаурэ уже было хотел открыть затвор и выпустить верхового, но его отвлек ни то удивленный, ни то настороженный голос Искусного. И вот каким таким чудесным образом он не заметил, что брат вошел в конюшню?
"Сдаешь, Кано, ох как сдаешь..." - отчитал он сам себя мысленно и посмотрел на вошедшего.
- Случилось на самом деле, или же то - игра воображения, надуманная тревога, не знаю, но хочу это выяснить, - не было уверенности в том, что стоит пояснять куда и зачем решил поехать наместник, однако он понимал, что отделаться простой ничего не значащей фразой невозможно. Слишком уж наблюдательным, а порой и проницательным был Атаринкэ, особенно когда дела касались семьи. - Хочу проведать потомков двух младших Домов, брат мой Куруфинвэ. Давно хотел съездить к ним, а сегодня вот как раз и приглашение получил, - борясь с внутренними противоречиями, Канафинвэ устало смотрел на брата. Было ли то, что он старался утаить причину отъезда необходимостью, или же сие просто таково желание Второго - понять сложно, однако, поразмыслив с полминуты, Златокователь решил вместо слов показать брату само письмо. Не было большей подлости, нежели действовать за спиной семьи. И причин для подобного - не было.
- Не имею ни малейшего понятия, что побудило Финдэкано прислать приглашение именно сейчас, но интуиция подсказывает мне довериться нашему брату и откликнуться на его просьбу, - Макалаурэ постарался произнести слова так, чтобы Атаринкэ стало ясно: поэт не отказался бы от поддержки на противоположном берегу.

Отредактировано Канафинвэ (2013-07-19 19:39:48)

Наблюдая за братом, Канафинвэ всё лучше и лучше понимал, чем кончится разговор, и был абсолютно не против подобного исхода. За последние недели, когда бессонная ночь - это норма, а ворох не самых приятных вестей заменяет слова "доброе утро", начинаешь сомневаться в собственных силах. Поддержка, тем более родственная, ценилась Златокователем очень высоко - она была бесценной.
- Полагаю, если соединить интуиции, успокоим и мою поспешность, и твои опасения, брат, - Кано улыбнулся, пусть и слабо, зато искренне, мысленно благодаря случай за то, что Искусный оказался поблизости. - Зови верных, я подожду у главных ворот. И, Курво, пожалуйста, не задерживайся слишком долго, - пояснений не требовалось: поэт не сомневался, что Атаринкэ поймет всё и сам.
Выгнав коня и выехав под открытое небо, Макалаурэ направился к обусловленному месту. Какими бы и впрямь опасными не были дороги, он не взял с собой оружия - знак дружественных намерений, зато, пусть и нехотя, захватил венец - символ ядовитой многохвостой змеи - власти. Он так и не привык носить его все время, надевая разве что в особых случаях, а сейчас же просто прихватил с собой. Мало ли, что ждет их в соседнем лагере.

Жизнь внутри стен лагеря Первого Дома протекала с привычными для нее постоянством и неспешностью: одни перетаскивали бревна, чтобы потом напилить на доски и выровнять дороги, вторые собирались в очередную вылазку, третьи помогали кто чем может. Все находились при деле.
Мерное постукивание молотка недалеко от врат, доносящееся до слуха эльфа, точно бы напоминало, что время тикает, убегает - скоро, как дождевая вода просачивающаяся в изнуренную засухой почву. Не давая нервозности из-за промедления взять верх, феаноринг крутил поводья в попытке отвлечься. Скорее бы уже брат пришел...

Завидев брата, Канафинвэ воспрянул духом: ну наконец-то, теперь можно и в путь-дорогу отправляться. Взглянув на свой "эскорт", Второй подметил оружие у сопровождающих, но ничего на этот счет не сказал - если в союзном лагере потребуют сдать мечи, ну что же, они их сдадут, а ехать на другой берег, огибая всё озеро может быть опасно.
Одобрительный кивок, очередная легкая улыбка и безмолвный приказ жестом, мол, открывайте уже ворота. Ещё пара минут и наездники покинули пределы лагеря.
Дорога прошла в молчании. Макалаурэ погрузился в раздумья и не замечал происходящего вокруг. Сколько времени и сил он потратил на то, чтобы заключить союз с преданными ими родственниками, желая перемирия всей душой, лелея надежду на то, что их, уплывших тайком, простят? Хождение по лезвию ножа последние пять лет - это поиск той грани, между мирным сосуществованием и гордостью Первого Дома, между ледяными взглядами перешедших Льды, и пылающими сердцами потомков Феанаро - игра, важное значение в которой не столько выгода, сколько честь и совесть.
Прошло не меньше пары часов, прежде чем на горизонте стали виднеться высокие стены лагеря Нолофинвэ. Вот она - их цель. Сохраняя внешнее спокойствие, Песнопевец, подъехал к воротам, ожидая пока их откроют. Никто не стал препятствовать и задавать вопросов, видно было, что их тут ждут.
"Куруфинвэ, если скажут сдать оружие, не противься, пожалуйста", - в остальном же он доверял брату.
Кано взглянул на Искусного, потом на стражников у ворот. Пока что никто ничего не требовал.   
Внутрь наместник въехал сосредоточенный и серьезный и почти сразу предпочел спешиться, передавая лошадь верным, кажется, Третьего Дома.
"Что же, послушаем по какому вопросу нам выслали приглашение", - подобие кривой полуулыбки-полуухмылки вырисовалось на губах феаноринга - последнее проявление сомнений перед тем, как он гордо поднял голову, осматриваясь по сторонам.

Отредактировано Канафинвэ (2013-07-21 03:03:25)

Кано всю дорогу отрешённо смотрел вдаль, перед собой, едва, кажется, видя дорогу. Курво вполне понимал состояние брата и заговорить с ним не пытался. Вместо этого он коротко объяснил верным цель их поездки — те ответили коротким понимающим кивком, — а потом выехал чуть вперёд, следить за направлением и за возможной опасностью.
Но никого из вражьих тварей по дороге не встретилось. В самом лагере их явно ждали, и, кажется, пока враждебности не проявляли.
„Куруфинвэ, если скажут сдать оружие, не противься, пожалуйста”.
„Хорошо, Кано”.
В конце концов, есть ещё и нож в сапоге. Да и против армии, если вдруг придётся, втроём не справиться всё равно, даже и с оружием.
Вдали уже виднелась фигура кузена Финдекано. Курво спешился, отдал коня стражникам и занял место чуть позади Кано. Здесь, уже по прибытии, стоит пока побыть вторым при брате — по крайней мере, пока переговоры остаются мирными.

Отредактировано Атаринке (2013-07-21 15:11:20)

Гости подошли ближе. Кано - впереди, Курво - чуть сзади. Нолофинвион не мог не заметить, что,в отличие от менестреля Атаринке был при оружии. Выводов делать не стал, в конце концов вокруг полно орков.
- Здравствуй, Финдэкано. Ты звал - мы пришли. Так скоро, как только смогли
- Спасибо,Кано. Думаю, быстрее вы прийти бы не смогли.
Он посмотрел на обоих кузенов, чувствуя замешательство и неловкость.
- Патрули наши стараются, но дороги всё ещё небезопасны для одиноких путников, не прими наше сопровождение за недоверие
- Об этом мне известно не понаслышке, кузен. - кивнул Финдекано.
Он немного помолчал, собираясь с мыслями. Дальше ходить вокруг да около было просто глупо. Нолофинвион посмотрел на обоих и тихо сказал:
- Майтимо... Майтимо вернулся. Он здесь. Пока ему очень плохо, но целители говорят, что со временем он поправится... Собственно, за этим я вас и позвал.

На слова Финдэкано нолдо только улыбался краешками губ и внимательно всматривался в сосредоточенное, оттененное усталостью, лицо кузена. Вот, кажется, и завершилось первая ступень - приветствие, скоро уже феаноринги смогут услышать наконец, что побудило выслать приглашение.
Макалаурэ уже готовился к тому, что ему предстоит вновь красочно и животрепещуще описывать положение живущих на южном берегу, что они, несомненно, прикладывают все усилия, дабы исправить многое (и это, кстати, было чистейшей правдой), не учтенное ранее и как сильно он, Златокователь, раскаивается за случившееся тридцать пять лет назад в Лосгаре, что тоже не стало бы обманом, что хотел бы исправить отношения между Домами и так далее по тексту. Бесспорно, он бы стал речь об этом, если бы внезапно оглох и не услышал весть, вырвавшуюся легким шелестом из уст кузена.
Огорошенный и пораженный, Песнопевец, казалось, забыл сейчас даже собственное имя, не говоря уже о высоких речах. Все мысли заполонила только эта, неожиданная, яркая новость - она вызвала волну удивления и почти священной радости - ликования. Канафинвэ не на секунду не задумался о том, что сказанное может быть ложью: он знал, верил, внушал сам себе, что однажды этот миг настанет и потерянный некогда король возвратится к своему народу, к семье. Оттого, стоя сейчас перед нолфингом, Макалаурэ обомлел, не осмеливаясь заговорить, только смотрел на Финдэкано вопросительно, точно ожидая дальнейших слов.
Резкий вопрос Куруфинвэ вывел Второго из удивления - если в иной ситуации Кано одарил бы Искусного упрекающим взглядом за то, что тот лезет вперед, то теперь был только благодарен.
- Вернулся... - произнес он в пустоту; выдохнув, поэт обратился уже непосредственно к Финдэкано, стараясь говорить, чтобы голос не дрожал. - Пожалуйста, позволь нам с братом убедиться, что Майтимо жив, - несмелая, но требовательная просьба - они обязаны были убедиться в этом самолично. 
В висках глухо стучала запоздалая мысль о бездействии, его бездействии. На время феаноринг решил прогнать все негативные, давящие воспоминания. Он осознавал вину и готов был понести наказание, но только после того, как сможет хоть раз взглянуть на того, кого осмелился предать.

Отредактировано Канафинвэ (2013-07-22 00:22:51)

Канафинвэ поначалу даже и не понял, что сморозил глупость. Уцепившись за слова кузена о том, что Майтимо плохо, Песнопевец решил, что к нему сейчас вряд ли пустят посетителей, даже если это родные братья.
На ответ Финдэкано он лишь коротко кивнул, готовясь к предстоящей встрече. В голове не укладывалось, что это наконец-то свершится - ещё какая-то минута-две и они смогут увидеть старшего. Чудо - иначе и не назвать.
Все вопросы о том, как Нельо попал в лагерь сородичей, поэт решил отложить на потом, успеется, времени у них предостаточно, особенно теперь, когда, кажется, жизнь их начинает потихоньку входить в нормальную калию.
Несмело отодвинув полог шатра, Макалаурэ прошел вперед. Тело охватила дрожь: с полминуты он стоял столбом у входа, смотря на лежащего впереди брата. Сердце гулко стучало, дышать стало невыносимо трудно. Поборов оцепенение, Кано спешно приблизился к ложу и бесшумно упал на колени перед ним, в смятении и страхе взирая на бледное болезненное лицо.
Невидимая и неощутимая ранее струна лопнула внутри души Златокователя в тот момент, когда он осторожно коснулся холодной щеки спящего: стальная шипастая клеть сковала сердце, глубоко впиваясь острыми клыками-иглами - вздох, и по телу прокатилась ледяная волна. Сколько же мучений пришлось пережить Высокому, пока они тут сетовали на трудности быта, можно ли хоть в малой степени сравнивать течение времени старшего и их? Ах, если бы Канафинвэ хоть как-то мог сейчас помочь брату, хотя бы в самой малой степени - облегчить страдания старшего, он бы не задумываясь сделал всё, что в его силах.
- Майтимо... - нолдо провел тонкими пальцами по лбу лежащего, всматриваясь в посеревшее его лицо.

Дальше шли молча. Впрочем, идти было всего ничего... Финдекано довел гостей до шатра и остановился у входа, предлагая первыми войти им. Сам же шагнул за полог последним и подходить к кровати друга не стал, не желая мешать братьям.
- Майтимо...
Тихий голос Кано отчего-то прозвучал непонятно громко. Наверное, от того, что в шатре царила тишина. Такая, что было слышно дыхание присутствующих, шелест их одежды, даже, казалось, стук сердец... Нолофинвион присел на скамейку у камина, не зная, честно говоря, как себя вести. Ему было неловко и тревожно. Неловко от того, что он был невольным свидетелем таких моментов, какие все предпочитают пережить в одиночку или в крайнем случае при очень близких друзьях, в число которых Финдекано не входил. А тревожно... Он понимал, что скоро последуют вопросы. И не знал, как рассказать, что было у Тангородрим, какими словами. "Я спас вашего брата... "- что за чушь... звучит совершенно нелепо. И... уже в который раз острой иглой пронзило чувство вины, когда взгляд Финдекано упал на скрытую пока одеялом правую руку Майтимо. Спас и... искалечил.
Но пока братьям было не до вопросов... Он просто стояли на коленях перед ложем спящего старшего, словно все еще не веря в то, что он тут. Впрочем, никто, кроме них, не мог знать, о чем они думали в этот момент. Финдекано отвернулся, опустив голову. В горле стоял неприятный, болезненный комок, глаза жгли невольные слезы. Сейчас было совершенно неважно, что происходило все эти годы, что лежало между ними, ушли куда-то далеко обиды и взаимное непонимание. Все это осталось за пределами шатра... по крайней мере на эти недолгие мгновения встречи.

Отредактировано Финдэкано (2013-07-23 06:56:11)

Всё позади. Теперь все невзгоды оставались в прошлом. Канафинвэ неотрывно смотрел на брата, не пряча широкую счастливую улыбку и полные слез глаза. Его нисколько не смущало ни присутствие нолфинга, ни, тем более, Куруфинвэ - поэт вообще не видел смысла что-либо скрывать или прятать, момент не тот.
Макалаурэ чувствовал напряжение опустившегося рядом Атаринкэ, понимал, что мало кто по-настоящему верил в то, что Нельо может быть жив. Чувствуя прикосновение, он мысленно поблагодарил случай за то, что Искусный повстречался ему в начале пути в лагере и они отправились вместе.
Тишина, нарушенная повторно, теперь уже слабым голосом проснувшегося, гулко отозвалась в подсознании.
- Здесь, - короткий кивок. - Пришли к тебе, Майтимо. Всё хорошо, - понимание того, что старший , возможно, разумом всё ещё пребывает в плену, вызвало на лице Златокователя гримасу боли. - Мы ждали тебя, брат, - он говорил тихо, но четко, чтобы его можно было понять. Молчать сейчас казалось преступлением. - И дождались.
Прошло почти тридцать пять лет с того злосчастного момента, тридцать пять лет! - многое поменялось в жизни нолдор Первого Дома, многое изменится и теперь, но первенствующее и наиважнейшее - это то, что они снова были вместе, все семеро, как и ранее. Это успокаивало, питало веру в светлое будущее.
Радовало, что Майтимо узнает их.
Песнопевец не отнимал руки от лица брата и всё так же смотрел на него, точно боясь отводить взгляд.

- Откуда вы... здесь?
- Здесь,  Пришли к тебе, Майтимо. Всё хорошо, Мы ждали тебя, брат,  И дождались.
— Мы пришли к тебе, Нельо, Ты только…ты выздоравливай.
Финдекано встал и сделал вид, что ворошит дрова в камине, чтобы огонь стал пожарче. На самом деле необходимости в этом не было, но нолофинвион не хотел мешать. Ни Нельо, который, похоже, не до конца еще понял, что братья тут, ни кузенам. Впрочем, долго "не мешать" ему не дали.
— Финдекано… что с ним было?
Он обернулся и посмотрел на бледное, какое-то помертвевшее лицо Курво.
- Что было? Было... очень плохо.
Финдекано понадобилось некоторое время, чтобы собраться и начать рассказ. Он старался говорить как можно спокойнее и четче. Без эмоций. Хотя это было... не просто трудно, почти невозможно.
- Я... когда узнал, что он там... -кивок головой на север, - пошел его искать. Просто не мог иначе... Ну и... нашел. На скале.
Как же глупо все это звучало. Слова казались пустыми, неживыми. Живой была память - о бессонных ночах с мыслями о друге, о почти радости от принятого наконец решения, о ледяном страхе в пути, когда он, один, пробирался к Тангородрим, об ужасе при виде мучений Майтимо, о бессильном отчаянии, когда стало ясно, что добраться до него он не сможет... Но Финдекано заставил себя продолжить рассказ.
- Я пытался залезть... много раз... только не получалось. Скала там.. отвесная, гладкая... А Майтимо... он просил его убить. И... я... я понял, что это единственный выход. Просил только, чтобы стрела попала точно в цель... чтобы сразу. Просил валар помочь мне... нам.
И снова с головой накрыла разрывающая душу боль. Как же так... ведь он нашел друга, сделал невозможное... неужели, чтобы вот так все закончилось? Снова пауза, во время которой Финдекано слегка дрожащей рукой провел по волосам.
- Я прицелился... а потом прилетел орел. Поднял меня наверх... Я думал, что теперь все будет хорошо, но оковы... их ничем нельзя было снять. И не разбить.. наверное, на них чары были. А ему... его нельзя было там оставить. Или убить или...- он опять помолчал, - Курво, я отрубил ему руку. - голос Финдекано дрогнул, - Иначе было невозможно. Потом орел принес нас сюда...  Майтимо долго не приходил в себя... но постепенно стало немного лучше. Целители говорят, что он поправится.

Отредактировано Финдэкано (2013-07-23 20:28:45)

- Ждали, Нельо, я тебя ждал... - голос никак не получалось держать ровно, руки дрожали, весь самоконтроль, которым Канафинвэ мог бы в обычных ситуациях гордиться, теперь испарился. - Остальные... мы пока только вдвоем, я и Куруфинвэ, приехали, как смогли. Тьелкормо и Карнистиро заняты, как и близнецы - им никто ещё не сообщал сию радостную новость. Но они обязательно приедут тебя навестить, как узнают. Чуть позже, - говорил Песнопевец чуть торопливо, но в словах своих был уверен.
Макалаурэ перехватил руку брата, когда Искусный встал, несильно сжав её. Его отвлек вопрос Атаринкэ, что он задал кузену, и последовавший за ним ответ. Взглянув на обоих, он решил, что сам останется подле брата - уходить не хотелось совершенно, даже на минуту оставлять Майтимо он не желал, если бы ему позволили, он бы остался на время в лагере родственников. А дела... пока перехватит кто из братьев, а потом, если нужно станет, он всё-всё наверстает.
"Скала? Орел?" - краем уха улавливая слова, Песнопевец сидел молча, чуть склонив голову. Было дико слышать о помощи валар тем, кого они сами же и прокляли. Но если это правда, если Манвэ решил, что время Нельяфинвэ ещё не подошло, то он, второй сын Феанаро, был безмерно рад сему решению и бесконечно благодарен королю Арды.   
Легкий холодок пробежал по коже от последних слов. Канафинвэ сжал руку брата чуть сильнее и вновь посмотрел на него, но ничего не сказал, заметив что Нельо отвернулся. Наверное, не стоило Атаринкэ задавать вопросов сейчас, но сказанного не воротишь.
Пока что нолдо решил побыть немым стражем. Спросят - ответит, нет - он рад просто находиться рядом.

Отредактировано Канафинвэ (2013-07-23 22:10:50)

— Спасибо,
Финдекано как-то механически кивнул в ответ на слова Курво. Никакой благодарности ему нужно не было. А сейчас... сейчас и вовсе не интересовала реакция на его рассказ. Никого, кроме... Нельо. Который не мог его не слышать, разумеется, хотя он и говорил негромко. И который сейчас лежал, отвернувшись...
"Идиот...."- обругал себя старший сын Нолофинвэ. Какого балрога до тебя не дошло, что нельзя было... что надо было попросить их выйти и там все рассказать!"
Конечно, друг знал всю эту историю и ничего нового не услышал. Но зато, благодаря его глупости, пережил еще раз. Мало ему все остального...
"Нельо... прости... "
Но было уже поздно, конечно. Все было рассказано. Феанариони молчали, сидя рядом со старшим. Наверное, сейчас им нужно побыть втроем, семьей.
- Я пойду узнаю, с чем наши приехали с разведки, -тихо сказал Финдекано. - Если что - зовите, я рядом.
Далеко он все равно не стал бы уходить - боялся оставлять Нельо. Хотя сейчас тот был с братьями, но мало ли что - они же не знают, что к чему в чужом лагере.

Канафинвэ только посмотрел уходящему вслед, когда кузен решил покинуть шатер: ему присутствие Финдэкано и правда нисколько не мешало, но и дела никто не отменял, потому противиться поэт не стал бы в любом разе.
Наконец-то после стольких лет беспокойств, суеты и упорного доказывания самому себе, что он что-то должен, причем должен всем кроме себя, Второй чувствовал себя спокойно и уютно. По-семейному уютно.
Вопрос брата заставил призадуматься: рассказать обо всём подробно, или же не беспокоить пока что лишний раз старшего, ответив коротким "всё хорошо"? У них и правда дела шли неплохо - каким бы коварным и болезненным не был последний удар, спланированный Морготом, их оставалось ещё шестеро и каждый занимался тем, в чем преуспел лучше прочих. Первый Дом не растерял армию в бессмысленных битвах, не променял единство на жажду наживы, сохранил всё, что дорого их сердцам. Именно, всё что они имели сейчас -заслуга всех феанорингов и их верных, а не кого-то одного.
- Дела делаются, не всегда так как хотелось бы, но мы не жалуемся. Ты верно помнишь, что к землям в Эндорэ приходилось привыкать, оттого и бывают промахи. Но не серьезные и мы быстро учимся, - "мы" и снова - "мы". Кажется, Песнопевец совсем разучился говорить за себя. Не было у него в последнее время его желаний, его заслуг, его жизни. - Нельо, я... - неожиданно вспомнив о чем-то, Макалаурэ извлек из-под плаща... обруч - королевский венец, который взял с собой "на всякий случай". Поэт молча положил обруч рядом - на кровать. - Хотел бы вернуть то, что по праву принадлежит тебе.
Слов лучше подобрать - увы, и это угнетало его, но что-то поделать с неприятным чувством, с собой он не мог. Канафинвэ сомневался в том, что сие уместно именно сейчас, и взглянул на сидящего рядом Куруфинвэ, точно бы спрашивая того, ища поддержки или упрека.   
- Нет причин для беспокойств, брат мой, - продолжил Песнопевец. - Совсем скоро ты сам сможешь убедиться в верности моих слов, - совершенно не хотелось говорить сейчас о положении дел, политике, военных успехах и провалов нолдор, о холодных отношениях с родственниками или же об очередном  крахе разведчиков. Всё это и многое-многое другое Майтимо вскоре узнает сам. Когда поправится, Кано поможет во всем разобраться, но не сейчас.
На просьбу старшего, он только кивнул. Чтобы Канафинвэ теперь ушел отсюда, его надо под руки вывести.