Идриль любила быть одна. В одиночестве размышления приносили более плодотворные выводы и решения, что являлось для Келебриндаль таким же необходимым как воздух или вода. Ее голове всегда надо было быть занятой какими-нибудь думами, ибо если их не было, то дева словно терялась и не знала, чем занять себя физически. Изначально она находилась в библиотеке дворца, убивая время за прочтением книг, пока отец отсутствовал в Гондолине. Тургон был, наверное, единственным человеком, с кем Идриль не уставала говорить и всегда была рада его обществу. Но сейчас война и ему пришлось покинуть теперешнюю родину, а его дочери бродить по залам замка в одиночестве, иногда разбавляя его общением с менестрелями и прислугой. И именно сейчас одна из бардесс, находящихся при дворце, ведомая желанием поговорить со своей подругой (она была одной из немногих, кого Идриль могла назвать другом), разыскала ее в библиотеке и так "учтиво" отвлекала принцессу от чтения своими разговорами. Ее можно было обвинить в бестактности, но Идриль этого не делала - Нэссвен часто врывалась так неожиданно и тормошила Келебриндаль на "подвиги" в виде продолжительных бессмысленных бесед или прогулок. В общем, тоже своеобразно осознанно разбавляла одиночество принцессы. И Идриль, естественно, была ей за это благодарна. Но сейчас дочери Тургона хотелось побыть одной и, попрощавшись с Нэссвен, она отправилась в общий зал, вместе с книгой, которую не могла спокойно прочесть в библиотеке. Бардесса не последовала за ней, ибо понимала мотивы ухода Среброножки.
Общий зал оказался пустым, что очень обрадовало принцессу. Медленным шагом она побрела к креслу, стоявшему у камина и села в него, раскрыв книгу на нужной странице и продолжая читать. Огонь мирно горел в камине, периодически потрескивая, но Келебриндаль не обращала на это внимания, ибо была увлечена книгой.

Зачиталась. Книга была совсем несерьезная - сказки и легенды, но Идриль нравилось. Они помогали ей расслабляться и окунаться в этот мир детских грез и надежд. Конечно, читала она их редко, ибо чтение детских произведений приносило ей удовольствие только между долгими перерывами.
Сейчас в книжке был самый страшный кульминационный момент. Быстро водя взглядом по строкам на странице, Келебриндаль не терпелось побыстрей узнать конец. Резко (для нее), в зале раздался голос. От удивления и неожиданности она даже захлопнула книгу и оглянулась. Это был Маэглин. Ну конечно, кто же еще.. - со смешанным чувством облегчения, что это не дракон из книги и разочарования, что ей не удастся посидеть в тишине - Ломион не давал ей покоя, чем явно ее раздражал, но разве может Идриль обвинить в назойливости влюбленного человека? Нет, она понимала его, хотя и не любила никогда и чувства его были камнем на душе принцессы. Она не любила, но ей было жаль его и иногда Среброножка винила себя за то, что не отвечает ему взаимностью. Но ее сердце не любило и, увы, она не могла ничего с этим сделать.
Посмотрев на брата, она улыбнулась краями губ, чтобы не показать ему, как она иногда это делает, что он сейчас не к месту. Когда он замолчал и в зале воцарилась тишина, Идриль ответила ему:
Здравствуй.. А я читала - тут тихо и ничего не отвлекает. Ты так тихо появился, я тебя не слышала и не заметила.. - протирая обложку книги ладонью, она продолжила: Ты даже меня немного напугал. - Келебриндаль тихо рассмеялась от воспоминания совсем недавно пережитого страха, когда чей-то голос резко и неожиданно к ней обратился.

Медленно улыбка покинула лицо Идриль, а взгляд ее обратился к огню. Дослушав Маэглина до конца, она ответила ему:
- Сказки... Тут было про ужасного и зловещего дракона, поэтому твое неожиданное появление и напугало меня. - она усмехнулась, когда представила себя со стороны. Наверное, Ломион в душе посмеялся над ее испугом, ибо даже для нее сейчас он казался глупейшим.
От того, что ее собеседник стоял, Идриль было неудобно, поэтому указав на кресло, стоящее напротив нее, она попросила:
- Присаживайся, пожалуйста. - она мимолетно улыбнулась, но в душе загрустила от того, что развязку истории в книги узнать не получится, пока ее или Маэглина не отвлечет какое-нибудь важное дело. Иногда Келебриндаль сожалела, что не может высказывать свои мысли прямо.
Поддерживая беседу, Идриль спросила у брата:
- Значит, ты тут был еще до моего прихода? И вправду, не заметила.. Была настроена на общество книги и не ожидала, что тут будет кто-то еще. Прости.. - она виновато улыбнулась, продолжая смотреть на огонь в камине и, переведя тему, снова задала вопрос:
- А почему ты не в кузне?

Она краем глаза наблюдала за братом. Когда, наконец, он переместился в кресло, она успокоилась и вздохнула. Идриль видела удивление на лице Маэглина после того, как он узнал, что книга в ее руках повествует о сказках. Она опять невольно рассмеялась, я смотря на книгу, и снова заговорила с эльфом:
- Не смотри на меня так. Просто сказки отлично помогают отвлечься от реального мира, каждому иногда это необходимо.. - Среброножка старалась быть как нельзя дружелюбной и это у нее получалось пока вполне хорошо. Она еще не теряла надежду почитать свою книжку в тишине и покое, не отвлекаясь на разговоры и вечные перебежки из библиотеки в общий зал и обратно. И поэтому выбрала стратегию не заводить беседу далее - возможно, Ломиону надоест сидеть над душой и он покинет зал.
Но задумку осуществить оказалось трудней, чем может показаться вначале. Просто сидеть и молчать - глупо, а открыть книгу и продолжить читать - значит явно показать Маэглину, что он ее напрягает. А Идриль совсем не хотела обижать брата, тем паче она это и так слишком часто делает. По сему разговор пришлось продолжить:
- Ааа.. - задумчиво протянула она, - ясно. И ты решил скоротать время здесь? Разве тебе не скучно сидеть в тишине? Или ты читал? - прожив с Ломионом под одной крышей немало, по людским меркам, лет, она не переставала удивляться его поведению, хоть и понемногу привыкала к его странностям. Возможно, они могли бы даже подружиться, но каждый раз при встрече с ним у Келебриндаль перед глазами предстает картина казни его отца, где Маэглин не пытался остановить, а просто наблюдал. Она видела Тьму в нем и это ее отталкивало. Нет, они не могли подружиться. Это было невозможно.

Она позволила себе смотреть на брата, пока тот говорил. Да, чего уж скрывать, он был ей неприятен и в душе, и в разуме. И этот момент не стал исключением. Отведя от него взгляд, принцесса посмотрела в окно, словно надеясь, что небеса рухнут и это станет весомой причиной для прекращения разговора. Но нет, они не рухнули.
- Удивленно, - пояснила Маэглину дева, - Нет, не случилось. - она улыбнулась, дабы придать своим словам правдивости, - В тишине и с книгой в руках думается легче. Обо всем. - закончила Келебриндаль и добавила, но уже мысленно: "Но стоило мне на тебя наткнуться, как случилось... Ох, Маэглин, чувствую, не будет нам полезен этот разговор, так может стоит его прекратить?" Терпение девы уже подходило к своей агонии. И не потому, что Среброножка нетерпеливая, просто общество брата с каждым днем становилось ей больше в тягость и каждый раз раздражало ее сильней, ибо любой разговор сводился к одному. Первое время Идриль пыталась перебороть свое агрессивно-настроенное состояние и была с ним милой, но уже давно потеряла надежду на то, что Ломион успокоится и отстанет со своими невозможными притязаниями. И этот разговор в конце-концов сведется к одному, ожидать другого от Маэглина не стоило.
- Так почему бы тебе не научиться играть на лютне, к примеру? Это не так сложно ведь, стоит только захотеть. - констатировала дева. Ей игра на музыкальных инструментах давалась просто, поэтому она всегда искренне удивлялась, когда встречала эльфа, который не обучен игре на той же лютне.

Вот, опять.. Тебе не хватает терпения, Идриль... - огорченно констатировала дева, когда разговор в очередной раз зашел об ее отношении к Маэглину. Сколько раз об этом был разговор, но эльф не успокаивался. А, впрочем, он знал ответы на все свои вопросы. Но все равно их периодически задает.. Надеется, что отношение в конце концов изменится? Келебриндаль вроде давно дала понять, что ничего не изменится. Какой же он упертый, - пронеслось в голове у девы, - И занудный..
Она молчала некоторое время, отведя взгляд в сторону. Не знала, что ответить. Ох, лучше бы она с милым видом побеседовала с ним два часа о тех же музыкальных инструментах - это даже не настолько плохо, как очередной разговор об отношениях. И, как обычно, Среброножка отвечала брату уже старым заученным текстом, что говорила ему до этого момента и который будет говорить ему, если Ломион соберется еще когда-нибудь завести эту беседу:
- Я не знаю, почему ты думаешь, что я тебя ненавижу, - устало заговорила Келебриндаль, - я отношусь к тебе так же, как к любому другому эльфу, с которым я веду общение. Ты, как обычно, не так воспринимаешь ситуацию. - она твердо посмотрела брату в глаза, надеясь найти в них хоть каплю понимания, и продолжила:
- Ты считаешь, если я тебя не люблю, как хочешь ты, то, значит, я ненавижу? Увы, это не так. Я просто не люблю тебя той любовью, которая нужна тебе, и я, будь уверен, не испытываю к тебе ненависти. - говорила она истинную правду, ибо если бы не эти вечные разговоры, то Идриль относилась к Маэглину более терпеливо. Вечно ты накручиваешь что-то несуществующее, - с глубоким вздохом, она отвернула лик от Ломиона и вновь обратила взгляд к огню.

Не поверил. Интонация голоса, усмешка - все говорило именно об этом. Идриль ничего не оставалось делать, как пожать плечами и не отвечать - отнюдь, она не обязана была ничего доказывать. Некоторое время она смотрела на Маэглина. Высокомерный, наглый. И чего ты хочешь этим добиться? - думалось Келебриндаль. В такие моменты она не любила его. Они врезались в ей память и даже когда Ломион был условно дружелюбен, в ее мыслях всплывала эта его.. Злоба. Она не могла объяснить, что именно она видит в нем - сама дева никогда этого не чувствовала. Единственное, что она понимала - ничего хорошего в его сердце нет. Только Тьма.
Внезапно, ей захотелось уйти. Это был подходящий момент, поэтому Среброножка поднялась с кресла и хотела было направиться к выходу, но последующая фраза эльфа заставила ее на несколько секунд задуматься о ее смысле. Не поднимая глаз на собеседника, Идриль, сквозь зубы, ответила:
- И не хочу знать, Ломион. Светлого в ней ничего нет. - кинув на брата холодный взгляд, эльфийка направилась к двери, держа в руках книгу. Читать уже не хотелось. Ничего уже не хотелось.

Действия Маэглина, желающего ее остановить, вызвали у Идриль раздражение. Да как он смеет! - со злостью подумала Келебриндаль и попыталась отдернуть свои руки из его. Чаша терпения девы переполнилась, ибо эти порывы брата были уже наглостью. Но она все еще держала себя в руках, но слова кузена ее выбили из колеи и Среброножка громко промолвила, словно пытаясь докричаться до разума Ломиона:
- Ты несешь чушь, Маэглин! Я не относилась к тебе гордо или надменно, но ты упорно этого добивался. Ты не увидел любви, коей хочешь ты, и сразу подумал, что тебя возненавидели. Это было не так. Я любила тебя как брата, в память об Арэдели, но ты не похож на нее. Ты убил мою любовь и в этом виновен лишь ты. Никто более. - под конец речи дева перешла на шепот, ей стало трудно говорить и едва хватало воздуха. Вздохнув, она устало посмотрела брату в глаза и спросила:
- Ну чего ты добиваешься? Ответ тебе был дан много раз и он не изменится. Никогда.
Она отвела от него взгляд на пол. Ей стало жаль брата, опять. И опять она винила себя в этом. Келебриндаль понимала, что ни в чем не виновата, но ей все равно было жаль. Она представляла, как обидно ему, но ничего не могла сделать, ничем не могла помочь.

Разговор был бесполезен, Маэглин был упрям, чтобы услышать речи Идриль и поэтому дева не стала тратиться на пустые слова, а лишь слушала брата, который нес откровенный бред. Но она не перебивала, ибо единственное, что она могла для него сделать - дать ему выговорить все оскорбления и мысли, лежавшие у него на душе. И каждый раз, выслушивая их, Келебриндаль понимала - тьму не искоренить.
Она слушала - ей ничего не оставалось делать. Его слова задевали ее за живое и она прищурила глаза, чтобы не заплакать при нем. Среброножка уже даже не хотела никуда идти - лишь бы он убрался восвояси, а она посидит, подумает, почитает и снова начнет считать себя виноватой во всех злосчастьях.
Ломион договорил и его угроза в последних словах отдалась у Идриль в голове повторно. Оттолкнув от себя эльфа, она опустилась обратно в кресло, уже не сдерживая слез, и отвернулась от мужчины, чтобы он не видел ее плача. Вот поэтому Келебриндаль и ненавидела его. Он не понимал, не хотел понимать и принять. Лишь добиться цели, неосуществимой цели, которая не принесет счастья никому, кроме него. Насколько он очерствел, коль не задумывается о чувствах других.. - с болью и жалостью к кузену подумала дева. Она не хотела говорит с ним сейчас. Да что там, она вообще ни с кем не хотела говорить. Едва успокоившись, Среброножка выдавила из себя:
- Ты прав, раз так желаешь. Во всем прав, если тебе так угодно. А теперь уйди и оставь меня.
Она понимала, что он старался обидеть ее, ибо больше ничего не был в силах сделать, но.. Вдруг он прав? Его слова звучали настолько убедительно, что Келебриндаль невольно в них верила. Она не хотела быть такой, какой описывал ее кузен, но вдруг она зазналась и перестала видеть себя настоящую? Вдруг Среброножка и вправду такая, какой описывает ее Ломион?

Идриль достаточно быстро успокоилась и взяла себя в руки. Она не была слабой, нет. И пустой звон брата не мог поколебать ее духа - лишь на секунду вселить в ее душу сомнения, от которых она тут же избавилась. Боль и тяжесть покинули ее душу, а пустое пространство заполнилось светлой силой, что всегда сопровождала Среброножку. Она уже не плакала - не она обижена на судьбу и плакать предстало не ей.
Она стерла ладонью слезы со своего лица и ясными глазами посмотрела на Маэглина. Усмехнулась. Во всем, что есть в этом мире искаженного, он обвинял ее. Обвинял незаслуженно, от собственного бессилия. Келебриндаль всегда понимала это и... Жалела кузена, ибо его душе не дано обрести покой.
- Не закончен, говоришь? - с долей сарказма в голосе переспросила Среброножка, -Недостаточно гадостей ты наговорил и желаешь еще высказаться? Тогда чего тянуть - продолжай. Я слушаю.
Она показательно поудобней уселась в кресле и ироничным взглядом наблюдала за Маэглином. Идриль надеялась, что Ломион поймет, что его оскорбления не вызывают у Идриль ничего, кроме мимолетных слез и последующего безразличия.

Мимолетная слабость после колких слов кузена испарилась совсем и следы слез пропали из глаз. Она плакала? Да вовсе нет. Но Среброножка мысленно укорила себя за плач. Ведь ей нельзя плакать. Она сильная. Тем паче нельзя плакать перед тем, кто больше всех желает ее слез.
А Маэглин не ушел, к огромному разочарованию Келебриндаль. Этот назойливый эльф решил опять с ней заговорить, словно недавней ссоры и не было. Что ж... Это не приносило Идриль радости, но, дабы позлить его, она будет мила и дружелюбна, чтобы он вновь не смог придраться, оскорбить и вызвать ее слезы, тем самым унизив ее в первую очередь перед самой собой. Не-е-ет уж. Хватит на сегодня ему радости от мнимой победы.
Раскрыв книгу, она нашла страницу, где прервала чтение и продолжила читать. Раздражитель говорил что-то и то, что он вновь сел означало только лишь, что уходить он не собирался. Идриль слушала его лишь краем уха, отдав почти все свое внимание чтению. Изредка она кивала, а когда кузен завершил свою речь, Келебриндаль, чтобы не показаться безучастной, сказала:
- Я слушаю-слушаю. - без особого энтузиазма в голосе, конечно.